Если бы не серьёзность парада, Исидора бы точно не удержалась от едкого замечания или смеха, да и все остальные.

К тому же, она готовилась сделать кое-что непривычное, о чём мне пришлось не одну неделю договариваться с организаторами парада.

Дойдя до середины площади, мы повернулись лицом к трибуне ректора, поменяли строй на шахматный, чтобы каждого было видно, затем в один жест отдали честь, после чего Исидора подняла знамя выше.

Ну а потом морда волка на флаге обрела мерцающую копию и шире раскрыла зубастую пасть, будто рвалась наружу прямо из полотна. Чёрная голограмма зарычала так, что эхо пронеслось по округе до самой станции.

От неожиданности все притихли.

А сам ректор еле удержал на физиономии спокойное выражение — такого рыка он тоже не ожидал, его брови поползли на лоб, но он быстро пришёл в себя и усмехнулся столь нахальной и смелой выходке.

В гробовой тишине мы развернулись, в три шага сомкнули строй и продолжили синхронно идти к верхолётам.

Через секунду восторженная толпа взревела, вслед нам снова закричали: «Волков — лучший!» и «Волк, порви всех!».

Уже за площадью, когда мы были у лестницы, ведущей к верхолётной станции, весь отряд наконец-то смог расслабиться. И первое, что все сделали — это дружно рассмеялись.

Одна Исидора осталась серьёзной.

— Рычанье всё же было лишним, выпендрёжники. Ректор нам это точно припомнит.

— Зато какой эффект на конкурентов! — возразил Эд. — Ты видела их рожи? Глянь, до сих пор на нас косятся. Теперь они не знают, чего от нас ожидать.

— Мы стали любимчиками зрителей, — заулыбался Платон Саблин и толкнул меня плечом. — А кое-кому даже перепадёт после турнира, а? Тебе кто-то из студенточек отдаться захотел...

— Ты видел, Платон? Среди зрителей был папа, — вдруг оборвал его Тарас. — Ты что, не заметил?

Тот сразу помрачнел.

— Никто его сюда не звал, нахрена ты вообще про него...

Неожиданно все смолкли, глядя мне за спину.

Я обернулся и увидел, что к нам подошёл Герман Григорьев.

— Значит, вы тоже участвуете.

По его тону я так и не понял, вопрос это был, претензия или констатация факта.

— Участвуем, — подтвердил я сдержанно.

Он улыбнулся, поправив очки и проведя пятернёй по ёжику белых волос.

— А неплохо вы порычали. Произвели впечатление. Возможно, только этим вы и запомнитесь на турнире. Удачи.

Он развернулся и отправился к своим.

Глядя ему вслед, я даже бровью не повёл, хотя мысленно отметил, что Герман решил открыто объявить мне о вражде. Ни о каком духе соревнований не было и речи. Герман психологически давил конкуренцию на корню, даже такую мелкую, как низко-слабая группа на три курса младше.

Значит, мы действительно обратили на себя внимание, потому что к другим он даже не подошёл, а тут выделил именно нас и решил сразу показать, кто тут главный.

— Козёл, — тихо высказался Лёва.

— Ты, наверное, удивишься, но впервые я с тобой согласен, — поморщился Платон Саблин.

— Морду бы ему набить, — присоединился Андрей Котов.

— Как на такое реагировать, мы уже обсуждали, — сказал я, повернувшись к команде.

Исидора закивала и точь-в-точь процитировала мои слова с тренировки:

— Не поддаваться провокациям. Не сомневаться. Ничего никому не доказывать.

— И заниматься своими делами, — с достоинством добавила Бородинская. Это тоже были мои слова, но уже с другой тренировки.

Все вроде бы успокоились, но тревога осталась. В том числе, и у меня.

Конкурировать с группой Германа я не планировал, ставя себе достижимые цели, но где-то в подсознании всё равно засела мысль, что надо быть начеку и постоянно держать команду Григорьева на виду.

Перед самым отлётом нам раздали ножны с мечами, одинаковыми для всех: с тремя соляными знаками на клинке. Также вручили компактные рюкзаки, но их нельзя было открывать до начала турнира — внутри, кроме провизии и минимальной экипировки, лежала карта первого маршрута.

Нацепив рюкзаки и взяв оружие, мы отправились к станции. У верхолёта, в котором должна была полететь наша команда, ждал учитель Галей.

— Вы чем думали, недоумки?! А? — (Он был недоволен, как всегда). — Рычать ректору прямо в лицо! Кто до такого додумался, а-а? На параде! Кто надоумил вас протащить звуковое заклинание прямо на парад? Чья идея? И кто из Алхимиков вам помогал? Признавайтесь! Ну!

Все молчали, хотя знали, что идея принадлежала Коховскому, а заклинание изготовили Грич и Кика Гамзо. Ответственность всё равно лежала на командире, потому что именно я всё это одобрил, и отвечать за выходку предстояло только мне.

— Отличное же получилось зрелище, учитель. Зато нас запомнили.

— Надеюсь, вы запомнитесь не только этим, сборище выскочек!

Ну вот. И он туда же.

Вместо того, чтобы поддержать, он просто наорал. Зная характер Галея, я отлично понимал, что так он проявлял заботу, а значит, слишком сильно за нас переживал.

— Не волнуйтесь, учитель, всё будет в порядке, — ответил я спокойно. — Увидимся после турнира.

Он нахмурился.

— Если вам невероятно повезёт, то увидимся в финале. В первый день будет серьёзный отсев. За каждым вашим шагом по маршруту назначены следить несколько верхолётов с судьями, и целая толпа журналистов будут вести круглосуточный репортаж по Вещанию на всю страну. Если вы пройдёте отсев, то на второй день будете выступать уже в финальных испытаниях и на арене, полной зрителей. Там соберётся вся Академия и не только. Прибудут представители всех Военных Домов Стокняжья. Вот там и увидимся.

— А друзьям можно туда попасть?

— Они уже изъявили желание, — ответил Галей. — Если ты про долговязого Хегевару и его заклятого дружка Исиму. С ними напросилась Джанко. Пришлось и свою дочь отпустить, иначе она бы мне всю кровь выпила.

Я улыбнулся.

Потом сложил руки у груди и поклонился Галею в лучших традициях Янамара.

— Спасибо, Галей-кин.

За мной повторила и вся команда, поклонившись учителю в знак глубокого уважения и благодарности. Сделали они это настолько синхронно, что Галей замер от неожиданности (да, мы это тоже репетировали).

— Ну опоссумы...

Когда вся команда усаживалась в верхолёте, учитель крепко пожал мою руку, наклонился к уху и тихо сказал:

— Будь осторожен, сынок. Это Янамар. Сам знаешь, кого там ищут.

Он подумал и снисходительно добавил:

— Вообще-то, порычали вы неплохо. Поверь мне, ректор Бессмертнов тебя надолго запомнил. Ты заставил его испугаться. Но больше никаких выходок, понял?

— Само собой, учитель.

Я попрощался с Галеем и по трапу отправился в машину.

Уже через полчаса верхолёты с командами прибыли в Янамар.

После заснеженного и зимнего Измаила южное княжество казалось раем. Зелень, солнце, невероятно голубое небо.

Пилот телепортировался прямо над морским побережьем, и глядя в иллюминатор, я не без мрачности подумал о том, что вряд ли нам удастся хоть на минуту расслабиться на пляже и увидеть девочек в купальниках, о которых так мечтал Саблин.

Пролетев над побережьем ещё около получаса, мы наконец увидели часть полигона для первых испытаний, и слова Галея о том, что нас ждёт пекло, сразу заиграли новыми красками.

Пекло там было в буквально смысле.

Полигон устроили на маленьком вулканическом острове с кипящим озером в одном из картеров, посреди высокого плато.

— Они так пошутили, да? — встревожился Лёва, нервно сжав кулаки.

— Какие уж тут шутки, — нахмурилась Исидора. — Думаю, это самое лёгкое испытание из всех, что тут есть.

Она была права, конечно.

Вряд ли самые сложные маршруты выставили напоказ, но даже глядя на то, что уже было видно, я подумал о том, что мне не помешал бы облик Следопыта, или щит Стража, или револьвер, или атлас.

У меня было столько преимуществ, которые здесь ничем не могли помочь.