Броневик остановился, снаружи послышались приглушенные голоса. А затем дверь распахнулась:

— На выход господа! — скомандовал один из конвоиров и нам пришлось послушно покинуть транспортное средство.

Мы оказались в маленьком дворе, обнесенном высоким кирпичным забором. Поверх него в несколько слоев была пущена колючая проволока.

В центре двора красовалось двухэтажное здание из красного кирпича. На пороге уже стояло трое человек в синей форме сотрудников “Охранки”.

— Вперед!

В спину подтолкнула чья-то ладонь и я послушно пошел в указанную сторону.

— Прошу, господа!

Один из сотрудников с усмешкой открыл перед нами створку. Я оказался в коридоре, по обе стороны которого тянулись ряды металлических дверей.

Дальше нас разделили. Меня остановили у ближайшей камеры, Виктора и Катерину повели по коридору. Конвоир приложил карту к замку, и втолкнул меня в небольшую комнату.

— Жди! — послышалось за спиной и дверь закрылась.

Я зябко поежился: в камере было холодно и сыро. Осмотрелся. Небольшое помещение, противоположную от входа стену занимало внушающих размеров зеркало. Уверен, что с той стороны за мной уже наблюдает несколько человек. Чтобы посмотреть, как я себя поведу.

В центре комнаты стоял обитый металлом стол, и два прикрученных к бетонному полу стула. Вот и вся обстановка.

Спокойно уселся на стул. И уставился в стену, ожидая, пока придут дознаватели.

Где-то за стеной, где должна была быть соседняя камера, послышались приглушенные удары. И отчаянный крик боли. Но на меня этот хитрый трюк подействовал слабо. Скорее всего, ребята просто включили запись. Или разыгрывают сценку, чтобы напугать меня. И сделать сговорчивее. Поэтому я спокойно откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

Было удивительно не ощущать в себе силы. Неужели простолюдины именно так живут? Хотя если они никогда не были такими, как я, то и не понимают собственную ущербность.

Дознаватель пришел минут через двадцать. Замок пискнул, и дверь открылась. В камеру вошел мужчина лет средних лет. Он был невысокого роста, плотный, с опухшим лицом, на котором широко расположились невыразительные рыбьи глаза и широкий тонкогубый рот. В руке посетитель держал объемную папку:

— Добрый день, — вежливо поприветствовал он меня. — Мастер…

— Карамазов, — охотно подсказал я.

Мужчина кивнул и сел напротив. Открыл папку и сделал вид, что изучает документы:

— Меня зовут Никита Ростов. И я хотел бы немного с вами пообщаться.

— Сначала скажите, в чем меня подозревают? — усмехнулся я. Заходить с козырей вроде “Позвоните Алексею Викторовичу Калинину” я не стал. Скорее всего, этим уже воспользовалась Катерина.

Ростов оторвался от чтения и с удивлением посмотрел на меня:

— Спаситель с вами, юноша. Какие подозрения? Вас привезли просто для того, чтобы поговорить. Что вы делали в квартире Степана Степановича Горшковича?

— Какого Горшковича? — удивленно поднял бровь я.

— Лекаря настоятеля дома призрения святого Николая Чудотворца, — спокойно пояснил Ростов. — Степана Степановича, к слову, нашли в Корабельном районе. Вернее… то, что от него осталось.

— А что с ним случилось? — удивился я.

— Его сбил поезд. Тело пришлось собирать по кускам, представляете?

— Горе-то какое, — покачал я головой. — Невосполнимая утрата для города.

— Семен Семенович подозревался в помощи в побеге пациентов дома призрения, — сухо отрезал Ростов и пошамкал ртом, словно репетируя фразу перед тем, как ее сказать. — Так что, скорее всего, он покончил с собой.

“Удобно, — отметил про себя я. — Хотя по факту это и было самоубийство”.

Высказывать мысли капитану я, само собой, не стал. Вместо этого произнес:

— Бес попутал, с кем не бывает. Кто из нас без греха?

Ростов торопливо кивнул:

— Так что вы делали в квартире покойного?

— Шел мимо. Смотрю — дверь открыта. Я заглянул — а там четыре трупа.

— Откуда шли? — тут же уточнил Ростов.

— От любовницы, — просто ответил я.

— Она сможет подтвердить, что вы были у нее в момент, когда убили людей в квартире?

Я посмотрел на мужчину, словно бы сомневался, в своем ли уме капитан:

— Боюсь, что нет. Она — жена высокопоставленного чиновника. Так что, если она признается в нашей связи — семья разрушится.

Ростов кивнул:

— Понимаю. А кто был с вами в квартире?

— Екатерина Сергеевна Калинина, — охотно подсказал я. — И начальник моей охраны, Виктор Круглов.

— Они тоже от любовницы шли? — удивленно уточнил дознаватель. — Решили устроить оргию?

— Зря вы так про Катерину Сергеевну, — с сожалением протянул я. — Она — девушка из приличной семьи. Ее дед, Алексей Викторович, занимает высокий пост. А вы так про его внучку.

— Что про мою внучку? — послышалось от двери.

Мы обернулись. В проеме стоял Калинин.

Ростов стал еще бледнее. Подбородок его мелко задрожал, а глаза расширились.

— Да так. Капитан рассказывал, какая она замечательная, — подсказал я.

— Ростов, не могли бы вы покинуть кабинет? — с наигранной добротой произнес Алексей Викторович. И капитана не пришлось просить дважды. Он принялся собирать листы бумаги, большая часть из которых оказалась чистыми.

— Я пойду? — спросил Ростов и на полусогнутых ногах выбежал из допросной.

Калинин же сел на стул:

— Ну, рассказывайте, — тяжело вздохнул он. — Что произошло в квартире?

Я покосился на зеркало, и начальник охранки отмахнулся.

— Там уже мои люди удаляют записи. Так что говори свободно.

— Горшкович помог психам сбежать, — коротко ответил я. — Мы нашли лекаря-настоятеля и хотели с ним поговорить. Но Семен Семенович покончил с собой, прыгнув под поезд.

— Прямо сам? — недоверчиво уточнил Калинин.

— Сам. Скорее всего, это было воздействие хранителя. Мы решили обыскать его квартиру, а дальше… Кстати, вы не могли бы снять с меня наручники? А то я чувствую себя как-то… неуютно.

Алексей Викторович встал со стула, подошел ко мне и вскрыл наручники.

— Спасибо, — я принялся разминать затекшие запястья. Улыбнулся, чувствуя, как Сила начинает понемногу разгораться.

— Продолжай, — сухо потребовал Калинин.

— Вроде все, — нахмурился я. — Ах да. На ботинках мертвяков, убитых при нападении на семейный особняк, была обнаружена въевшаяся красная пыль. Такую же пыль я обнаружил на телах в квартире Горшковича.

— Ясно. Дальше.

— И еще одно. Но боюсь, эта новость вам не понравится.

— Что? — уточнил начальник охранки.

— Скорее всего хранителей двое.

Калинин нахмурил седые, кустистые брови и со злостью ударил кулаком по столу:

— Да бл…..!!!

— Я предупреждал вас, что информация может вам не понравиться.

Впрочем, вспышка ярости начальника охранки быстро прошла, уступив место спокойствию:

— С чего ты взял, что хранителей двое?

— Пока первый был на площади, второй напал на особняк Муромцевых. И…

— Убил князя, — закончил Калинин. — Я уже в курсе. Ладно, иди, Карамазов.

— Надеюсь, моих друзей тоже выпустят и снимут все обвинения? — уточнил я.

— Само собой. Особенно я позаботился о девушке. Ей здесь явно не место.

— Она сама отправилась со мной. Я не думал…

— Ясно, что не думал, — оборвал меня мужчина. — Моя внучка сильная и вовсе не беспомощная. Она сама решает, что нужно делать. Не надо трястись над ней как над хрустальной вазой.

— Хорошо.

— Но если с ней что-нибудь случится по твоей вине, тебя придушу голыми руками, тезка.

— О как, — икнул я.

— Не бери в голову, — кивнул Калинин и махнул рукой. — Все, иди.

Вокруг особняка Алешиных рос большой сквер. Правда, здесь было полно камер. Но Вихо не боялся электроники. Его покровитель мог сделать Вихо невидимым.

Хранитель усмехнулся, вспомнив, как мамбо Вуду слагали про него легенды. Что Лоа берегут его, скрывая от ненужных глаз. Поэтому Вихо ни разу не поймали. А он выходил на охоту дважды. И оба раза убивал двенадцать целей.